Рассказ Збигнева Богомольца
History of family

Рассказ Збигнева Богомольца

Рассказ Збигнева Богомольца 

Записан 12 апреля 2013 г., Варшава 

 

«Я родился в Щецине. Мои знания о предках на сегодня очень скромны, поскольку генеалогическая книга Богомольцев исчезла. У кого она, не знаю. Дедов своих не знал, только бабушку, Катажину Богомолец, которая жила в Щецине. Она рассказывала мне о нашем роде. А тогда были времена коммунистические и этим обычно не хвастались. И потом мама, Александра Богомолец, которая родилась в Парагвае, столица Асунсьон, рассказывала мне о деде Анджее. Я ее очень любил. Как так случилось, что мама родилась в Парагвае – не имею ни малейшего понятия. 

Мама была очень неразговорчивая. Я только после ее смерти решил начать какие-то поиски генеалогического дерева. На помощь мне пришел Здислав Богомолец, мой дядя, который жил в Гдыне. Он переслал мне короткую документацию и рисунок генеалогического дерева Богомольцев. Я намерен развивать это и эти традиции – не из-за шляхетского титула, а только потому, что я являюсь представителем этого рода и  происхожу из него. 

По образованию я художник-недоучка. Моим преподавателем была пани профессор Мария Зузерская в Торуни. После двух лет в консервации (художественная школа. – Ред.) я был вынужден оставить учебу из-за болезни глаз, которая не позволяла мне выполнять консерваторские работы. Моя пани профессор заметила, что у меня имело место изменение цветовосприятия, поля зрения, перспективы и посоветовала мне стать свободным художником. Я этому рад, потому что ты имеешь сейчас возможность увидеть сцены из «Мастера и Маргариты» Булгакова. Я имел удовольствие прочитать эту книгу несколько лет назад, увлекся ею и решил перенести ее на холст. Начал работать над этими картинами в гостинице «Европейской» в Варшаве при Краковском предместье. Я горжусь тем, что после Хелмонского (Юзеф Хелмонский (1849-1914), известный польский художник. – Ред.) я был вторым художником, который жил в этом отеле. Я стараюсь не посрамить свой род, хотя как художника, меня всегда рассматривают как человека расточительного. Я однако не скрываю, что, скажем так, у меня немножко другой взгляд на мир. 

Мы сейчас находимся в редакции Radio WNET, где я веду радиопрограмму «Слово рисованное» каждый четверг в 18 часов. Не всегда у меня эти программы получаются так, как надо, но я не профессиональный журналист и всегда говорю, что я аматор. Благодаря моим друзьям, Кшиштофу Сковронский, Касе, Леху и другим мне предоставлены эфир и этот небольшое помещение для проживания -для того, чтобы мог спокойно творчески работать. Я также работаю над проектом обложки книги пана Романа Завадского «Мир живых теней», сделал для нее иллюстрации. Такой вот мой творческий путь. 

Возвращаясь к родовым корням, я всегда этим интересовался, но тихонько. Доступ к материалам в социалистические времена был достаточно трудным, тем более, что не было Интернета. Были какие-то, правда, публикации, которые можно было найти в Национальной библиотеке. Стараюсь, однако, наверстать упущенное. Хотел бы написать рукописную книгу обо всех Богомольцах со своими иллюстрациями». 

*   *   *

«Я слабо пишу на компьютере. То есть это и так чудо, что меня кто-то принудил к этому, а не я сам заставил себя работать на лептопе, потому что я как-то выбросил его из гостиницы «Европейской» вместе с телевизором. Это не для меня. Я не говорю, что это не является отличной вещью, просто я  избегаю техники. Я всегда хотел быть традиционным. Когда я работаю над картинами, я хочу над ними работать так, чтобы доказать прежде всего самому себе, а не всему миру, что картину, созданную в формате 3D, можно нарисовать вручную. 

Мои работы есть в частных коллекциях почти по всему миру. Я, однако, этого никогда не афишировал. Мне никогда не требовались какие крупные выставки. Но в случае с «Мастером и Маргаритой» я хочу такую выставку сделать. Хочу сделать такую хорошую инсценировку, которая сочетала бы малые театральные формы, роскошное ревю моды плюс к тому же мои картины – триптих, может даже что-то большее. Все это – под названием «Мастер и Маргарита». Здесь же будут и оперные арии, которые вероятно исполнит,  замечательная оперная певица, моя приятельница Юстина Реченеди. Я попрошу ее сыграть роль Маргариты. Сейчас буду заниматься поиском спонсоров. Должен это, к сожалению, сам делать, потому что на псевдо-менеджеров рассчитывать не могу. Знаю, что никто этого за меня не сделает. Возможно, мне удастся это совершить даже в нынешнем году. Таким образом я хотел бы отдать дань великому писателю. То, что он создал – это неистово. 

Следующим циклом, которым я хотел бы заняться после «Мастера и Маргариты», будет «Имя Розы» Умберто Эко. Хотел бы перенести это произведение мировой литературы на полотно. У меня фотографическая память. Рисую всегда «из головы» – как получается, так и оставляю. Это вовсе не из-за снобизма – наоборот. Стараюсь делать то, что у меня лучше всего получается. Действительно ли получается? Не знаю, не мне это оценивать. Но поскольку в той или иной степени мои произведения находят признание среди людей, даже если это просто отдельные произведения – мне этого хватает. 

Не так давно я принял участие в благотворительном мероприятии по сбору средств для детей, больных раком. Моя приятельница Илона Адамская, главный редактор журнала Imperium Kobiet  издала книгу, в которой собраны рассказы известных личностей на тему любви к жизни, а также повести о женщинах, в очень позитивном смысле и очень хороших. Их можно найти на интернет-странице IK или просто купить эту книгу – это и будет благотворительность. Участие в благотворительных акциях для меня очень важно, потому что здоровье – прежде всего, и дети не виноваты, что они болеют, надо помогать им. Поскольку в Польше до здравоохранения никому нет дела, нам ничего другого не остается, как организовывать здоровую благотворительную помощь. Это также придает человеку чувство определенной ценности и самоуважения. А в этом сумасшедшем мире это даже повод для гордости, что ты можешь кому-то бескорыстно помочь. 

Буду писать книгу под названием «По ту сторону зеркала». Я уже начал ее писать. В ней я буду рассказывать о своем прибытии в Варшаву и связанных с этим хороших и плохих моментах, о моей работе в ресторане «У Гесслера». Сначала надо было зарабатывать, потому что не было денег даже на мастерскую. Там будут также мои иллюстрации. Будут также описаны и комические ситуации. Но она будет правдивая, так как опирается на мои собственные наблюдения. Для того, чтобы заработать на жизнь, я занимался даже чисткой обуви. Знаю, что это возможно,  кого-то  неприятно поразит, но  была такая потребность. В итоге смог заработать неплохие деньги и стать независимым финансово. Сейчас могу работать, покупать материалы, спокойно себе жить. 

В гостинице «Европейской» живу в номере 227. Гостиницу выкупила госпожа Хофман из Швейцарии, которая владеет фармацевтическими фирмами (La Roche) и хочет поставить на этом месте отель «5 звезд +». Хочу с ней встретиться, чтобы она предоставила мне помещение для мастерской. Потому что хочу и дальше работать там, где начинал работу над циклом «Мастер и Маргарита». Закончу его уже на ул. Кошиковой на Radio WNET». 

*   *   *

«Маму звали Александра или Кайя. Была молчаливой, говорила мало и прекрасно рисовала. Это от нее я унаследовал творческий дар художника. Она прекрасно рисовала лошадей и всегда говорила, что когда умрет, то после смерти хотела бы стать лошадью. 

Моя мама выполнила для костела в Щецине, небольшого костела XIII в. в районе Скольвин, по поручению хранителя памятников профессора Кустимовича на липовой доске, обтянутой полотном, образ Иисуса Пантократора. Эта икона находится на главном алтаре костела в отличной резной раме зелено-изумрудного цвета. 

Это была довольно интересная история. Ксендз Пробош сначала обратился ко мне, чтобы я выполнил роспись главного алтаря. Мы тогда только переехали в Скольвин, купили там дом. Я сказал: конечно, я могу это сделать. Это был 1991 год. Говорю ксендзу: проект плюс работа потянет на несколько миллионов. Он говорит: почему так? Я говорю; если Бог дал мне дар творить, то для того, чтобы я мог жить по чести, а это действительно очень ответственная и тяжелая работа, поэтому нужно хорошо подготовиться к ней. 

В конце концов, он обратился к моей маме и она нарисовала эту икону в дар. Но один только  большой образ. 

Когда мама родилась – не помню, стыдно в этом признаться, но когда умерла в 2000 году, то было ей 73 года. Умерла она после тяжелой болезни. Упала дома с лестницы; я как раз тогда был в Дании. 

Я тогда, имея в кармане 100 долларов, приехал в Данию, к своей тете по линии отца, в Орхус – второй после Копенгагена крупнейший город страны. Там я имел удовольствие познакомиться с королевой Маргрете. 

Это был как раз сильвестр (1 января. – Ред.). А после сильвестра я получил сообщение по телефону, что с мамой произошел несчастный случай и она в больнице с кровоизлиянием. Позднее она перенесла две трепанации черепа и пять лет и два месяца мы вместе с отцом и сестрами занимались мамой. Мама долго не лежала – как была тихой в жизни, неразговорчивой, так тихо и отошла в понедельник рано утром в 2000 году. 

Только через пару лет после смерти мамы я решился взять мамину фамилию – с согласия Здислава, который высказался в мою пользу в суде. Сейчас я жду решения об изменении фамилии на «Богомолец». Официально по отцу я Якубовский. Но у меня не было хороших отношений с отцом, потому что он был довольно резким мужчиной. Он был украинцем. Он привил мне много хорошего, только был очень требовательным по отношению ко мне, самому младшему в семье. И, может быть, с тех пор какая-то обида на отца во мне осталась. Но земля ему пухом. Все его разговоры с Богом, вероятно, уже давно закончились. Думаю, он по нужную сторону от Него. 

Я намерен культивировать традиции рода. Родовая книга исчезла, но я попробую ее по-своему воспроизвести. Это, конечно, потребует времени, надо побегать по библиотекам, чтобы найти все материалы. Но я думаю, что с этим не будет проблем, благодаря друзьям в Варшаве, буду иметь возможность все это реализовать.

В Варшаву я вернулся спустя семь лет после смерти отца. Мой папа тоже очень болел, умер от рака желудка. Отец не был образованным человеком, высшего образования не имел. Работал в Щецинском порту руководителем базы. Он был дисциплинированным, требовательным и твердым человеком. Пусть земля ему будет пухом». 

*   *   *

«Знаю, что родители поселились в Варшаве. Были такие письма, к которым я не имею сейчас доступа, где дедушка – немножко перескочу во времени – после войны написал  маме, что они могут возвращаться в Польшу, потому что отец прошел весь боевой путь с армией Владислава Андерса. 

Отец познакомился с мамой в берлинском лагере – он ее оттуда освобождал. Там с согласия командира полка – такие были правила – они заключили брак. Дедушка на этот брак не соглашался, но позже  проинформировал их письмом, что они могут приехать в Польшу. 

Отец работал в газете – не помню, кажется, в «Dzienniku Warszawskim». Но не как журналист, а на руководящей должности. Мама рассказывала, что у нее была своя гувернантка, что у нее была индивидуальная программа обучения, она училась дома французскому языку, и рисованию, другим предметам. Так было принято в таких родах как Богомольцы, чтобы их дети не ходили в обычные школы, а брали частные уроки». 

*   *   *

«Я остался жить в Варшаве. На Западном Поморье остались дом и сестры. У меня три сестры – Янина (старшая), Галина и Тереза. Самая старшая, имени которой не помню, умерла от желтухи в 1950-х годах. Я даже не знал ее, потому что родился в 1958 году. А она умерла или в год моего рождения, или чуть раньше. У меня есть также братья – Антоний, Кшиштоф и Яцек. Я – самый младший. И как самый младший получил благословение дяди Здислава, что имею право на изменение фамилии. К сожалению, Здислав Богомолец не смог прислать мне полную документацию, касающуюся моих дедов и прадедов. Контакт оборвался. На тот момент ему было девяносто лет и тепер он уже умер – я даже не был проинформирован о его смерти. В этом году я намерен поехать в Гдыню и найти его могилу, положить цветы хотя бы и поклониться. Хотя у меня много дел, связанных с творчеством, но это меня не оправдывает, я должен это сделать. 

У Здислава есть сын – Харальд».

*   *   *

«Дед Анджей эмигрировал в Канаду. Был в Соединенных Штатах, куда добрался на яхте, переплыв Атлантику. Был человеком заслуженным, офицером кавалерии, кавалером ордена Почетного Легиона. Был женат дважды. Первый раз – на бабке Катажине. Потом женился второй раз в Канаде. И сейчас Эльжбета Богомолец, которая живет в Варшаве, является дочерью Анджея (Эта информация не подтверждается нашими исследованиями. Збигнев не является прямым потомком Анджея Богомольца, а Эльжбета-Малгожата Богомолец – дочь Александра Францевича Богомольца. – Ред.). Как писала мне старшая сестра Янина, Эльжбета является «дочкой деда». Вопрос в том, какого именно «деда». Поэтому хотел бы встретиться с Эльжбетой и установить, какие есть родственные отношения между мной и ею, а также моей мамой (Эльжбета является тетей Збигнева, а его мать - единокровная с ней сестра. – Ред.). 

Бабка Катажина мне рассказывала, что дед, ее муж, с ней развелся и с тех пор его больше не видели. Дочерьми Катажины были Александра (моя мать) и Идалия Богомольцы».

*   *   *

«Сестра матери – Идалия Богомолец, моя тетя. Замечательная женщина. Не помню, она была старше мамы или младше. Жила тоже в Щецине. Вышла замуж за капитана большого судна, Кашубовского (имени не помню). Он, между прочим, был первым капитаном первого польского танкера, который назывался Kasprowy Wierch (Судя по тому, что в первый рейс этот танкер отправился в 1974 году, Идалия, скорее всего, была моложе. – Ред.). Его сын, Войтек Кашубовський, тоже стал капитаном большого судна. Насколько я знаю, он работает на судах у побережья Бразилии. 

Тетя была очень общительной. Ее дом был всегда открыт, в нем часто происходили приемы. Мы, будучи детьми сидели себе в отдельной комнате, где для нас было все приготовлено – пирожные и все такое, а взрослые проводили время в своем обществе. Что я ценю, что дети не имели права участвовать в вечеринках для взрослых и участвовать в каких-либо дискуссиях. Тетя это поддерживала. Кроме того, бабушка Катажина жила у нее. И именно бабушка передавала тете все эти традиции, которые были нужны и которые предстояло поддерживать. Серебро доставали всегда на какие-то большие торжества. 

Так было у тети Идалии. Там все встречались, разговаривали. А я, как ребенок, мог тогда наблюдать за всем этим, присматриваться. Умерла тетя на операционном столе. Ей оперировали щитовидну - через несколько лет после смерти мамы (1-3 года). Возможно, наркоз был слишком сильный и она просто не проснулась». 

*   *   *

«У меня также есть определенный медицинский опыт – я работал в операционном блоке у профессора Мираковского. Я учился медицине, для того чтобы лучше изучить анатомию человека. Профессор Мираковский хотел, чтобы я обязательно занялся медициной. Но я проучился всего неполные полтора года на санитарном отделении, во время которых занимался анатомией. Я был помощником специалиста, отвечавщего за инструменты. Это было очень ответственное задание – готовить «орудия» для операций. Мое участие в операциях было опосредованным, но очень поучительным, так как все врачи, включая ординатора, делились со мной знаниями о том, как проходит операция, какие инструменты нужно готовить».